Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна ( - Страница 280

280

С другой стороны, в «Эпилоге» Тутайн-Аякс говорит Николаю: «Я способен на все — и даже на то, чтобы стать другим, чем я есть — —».

Может быть, следует держать в уме и тот факт, что имя ирландского бога Дагда, связанного с иным миром и покровительствующего поэзии, означает «добрый» в смысле «пригодный ко всему», «способный сделать что угодно» (см. Мифы кельтских народов).

95

…был английским трамповым судном. Трамповые суда занимаются нерегулярными перевозками попутных грузов, без определенного расписания. Важно отметить, что это судно «английское», как и описанный в первой части трилогии деревянный корабль. И что его тоже сопровождает на отдалении бронированный крейсер.

96

…города Баия-Бланка. Баия-Бланка («белая бухта») — город в Аргентине, на юге провинции Буэнос-Айрес, на берегу Атлантического океана.

97

…в одном из домов погас последний свет. Мы побрели дальше. И свет погас во втором доме, в третьем. С такой же ситуации — темный город с гаснущими в нем окнами — начинается сновидческая новелла Янна «Свинцовая ночь». Позже привратник говорит герою новеллы Матье (Это настигнет каждого, с. 48): «Вы прибыли в этот город и теперь не можете просто пройти сквозь него. Вы сами знаете. У вас есть задание. Вы уже многое упустили. Упустили светлое окно». И Матье отвечает ему (там же, с. 49): «Это правда: я не использовал дом своих целей то окно. И после дал себе зарок, что второго шанса не упущу».

98

Темный коридор. Направо — дверь, ведущая в закусочную. Мы были единственными людьми в слабо освещенном пространстве. Эта гостиница, где останавливаются Густав и Тутайн, напоминает последнее скудное пристанище — пивную — в новелле «Свинцовая ночь» (там же, с. 73): «Все же они поняли, что находятся в узкой прихожей. По левую руку сама собой — так им показалось — распахнулась вторая дверь. И оттуда хлынули затхлое тепло, запах пива, застарелый табачный дым, свет».

99

…в музыку. Этот непрерывный ряд настоящего, в котором еще не уничтожено прошлое и который позволяет с определенной надежностью предсказать будущее. Такое представление о времени у Янна связано с концепцией творческого предвосхищения. См. эссе «О поводе» (Деревянный корабль, с. 395–398). После выхода из печати «Реки без берегов» Янн 25 декабря 1949 года написал Вайсфельсу (цит. по: Bachmann, S. 176):

...

При чтении у меня возникло чувство, что лишь немногие писатели владеют искусством давать читателю — посредством озвучивания тем — впечатление об экспансии грядущего. Здесь же это удалось вплоть до совершенства. Читатель догадывается, что мотивы, как таковые, еще не начали звучать; и все же их напряженность уже содержится в строфах, которые к ним подводят.

100

…ветряная мельница… Мельница — распространенная эмблема круговорота сева и урожая, рождений и смерти. А также, со времен Сервантеса, — олицетворение бессмысленности слепого протеста против такой системы. (См.: Fluß ohne Ufer: eine Dokumentation, S. 286).

101

Уракка де Чивилкой. Испанское женское имя Уррака (так!) означает «сорока». В германской мифологии сорока — посланец богов и птица богини смерти Хель; Чивилкой — город в провинции Буэнос-Айрес, в Аргентине.

102

Она была бездетной. Вдовой или незамужней. Она быстро прониклась расположением к нам и по-матерински старалась нам угодить. Вдова (vidua) — один из алхимических образов, которые, согласно Юнгу (Таинство воссоединения, с. 26), «отсылают нас к девственному или материнскому качеству первоматерии, существующей без мужчины и, тем не менее, являющейся „сущностью всех вещей“».

103

Люди, которые здесь останавливались, почти все приезжали в город по делам… <…> Они торговали скотам или мясом, работали маклерами, были хозяевами овечьих стад… <…> Ни один из мужчин, которые здесь появлялись, казалось, не был захвачен водоворотом какой-нибудь уводящей с прямого пути фантазии. Постояльцы гостиницы Уракки де Чивилкой описываются так же, как жители сновидческого города в новелле «Свинцовая ночь» (Это настигнет каждого, с. 104):

...

Жители этого города — ничем не приметные люди, у них обычная жизнь, исполненная забот. Они нетребовательны, усердны, любят порядок. Живут по нескольку десятилетий у себя дома; потом их удаляют, они исчезают где-то на большом черном поле, обрамляющем город. <…> Все они носят одежду, ибо тела их черны как уголь. <…> Если среди них оказывается кто-то белый , достигший возраста, который представляется им самым приятным, это немедленно пробуждает их гнев, ибо они чувствуют себя обойденными, обманутыми. Такого чужака они убивают не сразу: им известен способ медленного, постепенного умерщвления. Тому, кого они хотят вытолкнуть из своей среды, наносят раны. <…> Люди из угля, порой прибегающие к белому гриму, отстаивают свои привилегии.

104

Бывает и худшее! «Мы видали и худшее» — фраза-лейтмотив в пьесе «Новый „Любекский танец смерти“», которую повторяет хор участников танца смерти (см.: Деревянный корабль, с. 267, 269; см. также с. 287).

105

Так я разрушал бумажный ролик, этот продукт массового производства, и заставлял его воспроизводить мои собственные капризы… Подобные эксперименты с нотными роликами осуществлялись, например, Паулем Хиндемитом (1895–1963) в 1926 году и немецким композитором, сотрудником фирмы грамзаписей «Вельте» Хансом Хаассом (1897–1955) — в 1927-м. Интерпретация эпизода с механическим пианино и рассказ о том, как сам Янн в молодости занимался подобными опытами, содержатся в эссе «О поводе» (Деревянный корабль, с. 387–395).

280